newstaraz.kz

Проректор РГУ нефти и газа имени Губкина Михаил Силин — о новых возможностях отрасли

Уже в течение 2 лет российские нефтяники активно стараются снижать импорт дорожающих зарубежных компонентов, необходимых для производства топлива и моторных масел. Санкции и последовавшая за ними девальвация рубля, как ни странно, лишь улучшили положение в части импортозамещения и создания собственных расходных компонентов — катализаторов и присадок. О том, чего добились нефтяники в деле импортозамещения в нефтепереработке, рассказал «Известиям» проректор по инновационной деятельности и коммерциализации разработок РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина Михаил Силин.

— В начале 2014 года у правительства появилась идея активно продвигать импортозамещение во многих сферах промышленности, и очень большое внимание было уделено как раз энергетике. Как вы считаете, дало ли оно свои плоды в общем и, в частности, в переработке нефти и нефтехимии?

— Сказать, что за 2 года мы произвели революцию, нельзя. Но и говорить, что мы является отсталой в этом плане экономикой, — тоже, ведь наша нефтепереработка развита очень хорошо. В основном о развитии судят по двум основным показателям: глубине переработки, то есть доле светлых нефтепродуктов, получаемой из тонны нефти, и их качеству. Так вот, по глубине у нас, о чем, к сожалению, пресса редко пишет, за последние 20 лет как раз и произошла настоящая революция. Сейчас средняя по России — выше 70%, а у некоторых заводов, к примеру, у Омского НПЗ «Газпром нефти», ­— и выше 90%, в планах на ближайшие несколько лет достичь глубины переработки под 90%. Наращивание глубины за счет использования дополнительного оборудование имеет колоссальную важность — если просто перегонять нефть, доля «светлых» будет всего 50%.

— О каком оборудовании идет речь?

— Это в основном катализаторы (установки, способствующие ускоренной переработке нефти на НПЗ. — «Известия»). Проблема на самом деле очень серьезная — любые катализаторы имеют срок службы, а как закупить новые, если на них вдруг будут наложены санкции?

— Зависимость от импортных катализаторов у нас высокая?

— Лет 10–15 назад была очень высокой, но многие вертикально интегрированные нефтяные компании (ВИНК) за последние 5 лет наладили свое производство катализаторов почти всех типов.

— Можете конкретные компании назвать?

— «Роснефть», «Газпром нефть» тоже в них преуспела. В принципе, замещением подорожавшего импорта занимаются практически все. Что радует, внедряют и разработки наших научных институтов, прорыв тут серьезный. Плюс немаловажным аспектом деятельности любого ВИНКа является и переработка тяжелых нефтяных остатков, сейчас такие технологии как раз разрабатываются нашим Институтом нефтехимического синтеза. Большой набор катализаторов делается в Черноголовке и Новосибирске, получается, крупных центров компетенции у нас три. Думаю, что санкции и девальвация рубля очень хорошо подтолкнули к развитию своей нефтепереработки.

— Катализаторы, получается, — это основное недостающее звено в нашей нефтепереработке?

— Одно из основных. Есть еще необходимость производства своих присадок (улучшают качества топлива и масла. — «Известия») и для производства бензина, и для масел. Проблема острая, более 50% всех присадок к нас попадает из-за рубежа. Есть вопросы по производству химии, необходимой для компонентов этих присадок. Нельзя, впрочем, сказать, что компании об этом не думают — те же «Лукойл», «Газпром нефть — смазочные материалы», структуры «Роснефти» активно переходят на свое сырье.

— И как, программа по импортозамещению как-то отразилась на их производстве? В октябре премьер отчитал нескольких чиновников разных министерств за ненадлежащее использование средств на импортозамещение и другие антикризисные программы правительства.

— Не помню, чтобы наших нефтяников ругали, их надо только хвалить. Нефтяников у нас всего 1,5 млн человек, а в совокупности они дают порядка 50% налоговых поступлений в бюджет.

Когда рубль стал конвертируемым, об импортозамещении никто не думал — импорта-то особо не было. И, естественно, нефтяники первыми сказали — понятно, есть «Жигули», мы их любим, но хочется же и на иномарке поездить, если я хочу принести максимальную прибыль компании, я скорее выберу лучший процесс, который сделает меня лидером. Но обидно, что за счет этой философии очень сильно просела наука, создание своих компетенций. Ученый посидел-посидел без денег — и ушел в торговлю, а воспитать новое поколение — очень сложно. Нельзя вот так, по щелчку, создать научную школу.

— Вы считаете, что сейчас компании вкладываются в науку недостаточно?

— Почему же, вкладываются, наш вуз сотрудничает со всеми компаниями, грех жаловаться. Но есть много нюансов — есть отраслевая наука, которой ВИНКи привыкли заниматься через свои научные институты. Хотя в мире основные разработки делаются именно в вузах. Все-таки внимания к вузовской науке нам бы хотелось побольше. Сложилось устаревшее восприятие вузов как базы для новых кадров, но не как инноваторов.

— Но исследования на тему создания собственных компетенций вы, так или иначе, вести продолжали?

— Куда же без этого. Нужно просчитывать риски на будущее, и компании это понимали и понимают.

— А что тогда тормозит процесс?

— У нас пока слабая сырьевая база, мало малотоннажной химии. Вот есть заводы-гиганты, но они заточены под определенные присадки, а других компонентов у нас нет. Строят пока по образцу СССР.

— Если сейчас импорт есть, то как при Советах вообще производили масла? Может, были импортные?

— Ездили как раз только на своем, но из-за отсутствия присадок и некоторой химии масла были не очень хорошего качества и не каждая иномарка бы на них работала. Но у нас тогда и машины все были свои, главное было не забывать масло менять почаще — и всё. Сейчас практически все наши лидеры создают масла согласно международным стандартам качества, для судовых двигателей в том числе.

— За последние пару лет ситуация с присадками как-то изменилась?

— Пока так сказать нельзя. Потихоньку курс доллара начинает влиять, но из-за этого обращают внимание не на наш рынок, а на Китай и Индию.

— Есть ли проблема в части изношенности НПЗ, это как-то влияет на переработку?

— Конечно, влияет, но эта проблема решаемая — наши НПЗ довольно сильно модернизированы за последние 15 лет.

— Сейчас правительство рассматривает изменение налогового маневра и действующих налогов на нефтяников, в том числе в сторону их увеличения. Многие эксперты опасаются, что это сильно отрицательно отразится на добыче и переработке. Вы с этим согласны?

— Как говорят сейчас нефтяники, легкая нефть уже закончилась. И нестабильная налоговая система отнюдь не способствует улучшению добычи. Можно, конечно, повышать коэффициент извлечения нефти, но это дорого и затратно. Но даже если оставить тот налог на добычу полезных ископаемых (сейчас Минфин рассчитывает на его увеличение), который есть, большая часть этих запасов останется нерентабельной, и падение цен рентабельности явно не добавляет. Изменение или повышение налога несет слишком много рисков — от понижение инвестиций в научные изыскания до непосредственного бурения новых месторождений. Можно решить сиюминутную задачу, но стратегическую в таком случае загубить.

— Как считаете, диверсификация экономики нужна или лучше продолжать инвестировать в нефтянку?

— Об этой диверсификации слишком много говорят, но, по сути, ничего не делают. Есть такой занимательный эффект — рубль, вложенный в нефтянку, приносить 8 рублей в развитие экономики. Отличный пример — сланцевая революция в США. Чтобы она свершилась, потребовалось сделать мощные буровые аппараты, произвести буровые трубы, подземное оборудование для гидроразрыва пласта, насосы, емкости, химреагенты и т.д. Соорудить целый передвижной завод, если хотите. Дорого добывать нефть из сланцев? Дорого. Но для экономики это настоящая мобилизация — бросили сразу много денег для развития отраслей, по сути, на закрытом рынке (до декабря 2015 года нефть из США не экспортировалась). Таким образом, нефтянка очень подтолкнула экономику и это привело к многократному снижению цены на газ. А чем дешевле газ, тем дешевле производство того же металла.

Идет спор: нефтяники говорят — хватит кошмарить ТЭК, экономисты — пора слезать с нефтяной иглы. Не вопрос, давайте слезем, но куда? Может, лучше сделать ТЭК тягачом экономики? Нам необходимо, о чем ежегодно говорят в Минпромторге, поднимать машиностроение. На мой взгляд, поиск национальной технологической идеи необязательно должен заключаться в отходе от нефтянки.

— Как вариант, некоторые чиновники предлагали и вовсе отказаться от экспорта нефти, как в свою пору в США, и перейти к экспорту нефтепродуктов, объясняя это тем, что их стоимость выше. По вашему мнению, насколько всё же он эффективнее и стоит ли ради этого наращивать свою компетенцию в нефтепереработке и число НПЗ в принципе?

— Я не думаю, что делать это стоит. Представить себе — у вас на огороде хорошо растет морковка. Зачем от нее отказываться в пользу капусты, если капуста плохо продается? По балансу нефтеперерабатывающих мощностей избыток. Сейчас на мировом рынке нефтепродуктов в избытке, автомобили становятся все экономичнее, а Европа постепенно переходит на зеленую энергетику. Строить новые НПЗ нет смысла. Что касается нефтехимии, то нефтяники стараются активно строить, те же «Сургутнефтегаз», «Сибур» и другие компании. Но им важно представлять, куда движется рынок.

Арсений Погосян. «Известия»

 

---

 

newstaraz.kz