Битва мнений по поводу будущей базы данных казахстанских сирот протекает жарко, но виртуально. По одну сторону баррикад известный общественный деятель, по другую – депутаты сената и чиновники минобразования. Камень преткновения — изменения в законодательстве о защите прав детей. Директор благотворительного фонда Аружан Саин написала два открытых письма сенаторам с просьбами не принимать законопроект. Высказать депутатам свой призыв вслух она не смогла, на заседание комитета ее не пригласили.

Комментируя корреспонденту Today.kz обсуждаемый законопроект, Аружан Саин заявила, что электронная база детей-сирот должна работать как единая информационная система, открытая  для всех казахстанцев, а не только представителей уполномоченных органов. Она пояснила, что сейчас в стране действует трехуровневый механизм учета детей, и созданная на его основе новая электронная база данных не  будет неэффективна.

«В единую систему должна помещаться информация о самом ребенке – фотография, свидетельство о рождении. Так, без участия человека, автоматически должен формироваться открытый банк данных детей, оставшихся без попечения родителя. Затем, если  ребенок устраивается в семью либо передается под опеку, система изымает информацию о нем из открытого банка данных. Трехуровневая система учета всего этого сделать не позволяет», — поделилась видением общественный деятель.

Однако сенаторы и чиновники категорически против такого подхода. Депутат верхней палаты парламента Людмила Полторабатько, один из разработчиков законопроекта, считает, что если допускать к информации о сиротах всех подряд, то могут сложиться условия для торговли детьми.

«Процедура регистрации будет защищена так же, как защищают государственные секреты. Желающий зарегистрироваться  в базе должен будет обратиться в органы опеки и попечительства. Там посмотрят, если он соответствует критериям, то будет зарегистрирован в базе и может выбирать себе ребенка», — говорит Полторабатько.

Председатель комитета по защите прав детей МОН РК  Забира Оразалиева и вовсе уверена, что открытый доступ к анкетам нарушит права детей.

«Что это значит? Выставить всем на обозрение? Это не магазин игрушек, это люди! Извините, дети у нас очень сознательные, они уже в пять-шесть лет имеют свое мнение, свою позицию на жизнь. Что, значит, без их согласия выставить их, как игрушку?» – задается вопросом Оразалиева.

Так или иначе, законопроект должен вступить в силу только 1 января 2017 года. Пока процедура усыновления в Казахстане работает по старинке. Сначала пара, желающая забрать ребенка из детдома, обращается в органы опеки. Там ей выдают перечень бумаг, которые надо собрать и сдать в ЦОН: согласие близких родственников, сведения о доходах, информацию о семейном положении, заключение о состоянии здоровья, справку из наркодиспансера, выписку о судимости и документы о наличии жилья. Затем чиновники принимают решение. Если ответ положительный, то кандидатам выдают направление на посещение детских домов. Там они могут выбрать ребенка и получить о нем всю информацию — справки с диагнозами, сведения о родителях.

Далее супруги обращаются в ювенальный суд. На заседании присутствуют представители органов опеки, руководство учреждения, где содержится ребенок, прокурор и сами будущие родители. Если суд решает дело в пользу кандидатов, то они могут забрать малыша в семью в течение 30 календарных дней.

Минус этой системы, по словам Аружан Саин, кроме всего прочего, в том, что не учитывает интересы потенциальных опекунов и патронатных воспитателей.

«Не каждый ребенок может быть усыновлен. Есть дети, которых можно взять только под опеку или патронат, но, получается, что потенциальные патронатные воспитатели и опекуны не могут иметь доступ. А дети, не подлежащие усыновлению, лишаются возможности быть устроенными в семью», — пояснила Саин.

Тем не менее ее оппоненты настаивают: за каждого ребенка государство несет ответственность, поэтому выставлять информацию о нем на общее обозрение нельзя.

«По запросам определенных граждан или структур эти базы данных могут быть доступны. Одновременно с перечнем детей, которых можно усыновить, будет перечень и список родителей, лист родителей, которые хотят усыновить. Все в этом законопроекте регулируется. Теперь не будет: сегодня захотел, сегодня побежал и усыновил. Все это подлежит контролю, все это достаточно прозрачно, и это на ответственности уполномоченных органов РК», — сказала депутат Бырганым Айтимова, представляя доклад в сенате.

Аружан Саин в свою очередь в одном из открытых писем дает такую оценку: «Если излагать просто – при этой системе гражданин, проживающей, к примеру, в Бостандыкском районе Алматы, НИКОГДА не получит информацию о детях, находящихся в Алмалинском районе той же Алматы законным путем! И это внутри ОДНОГО города!!! Что уж говорить про регионы и про всю территорию страны!».

Вопрос – давать ли всем казахстанцам свободный доступ к базе данных о сиротах – далеко не праздный. Количество супружеских пар, страдающих бесплодием, в  Казахстане растет год от года. Главный врач Дома ребенка Павлодарской области Багдат Кембаева рассказала, что сейчас в очереди на усыновление в регионе стоят почти 180 супружеских пар.

«Все эти кандидаты ждут в среднем около двух-трех лет. В последнее время дольше. Очень много стало бесплодных пар, а детей мало», — отметила Кембаева.

Помимо казахстанцев малышей из детдомов забирают и иностранцы. Причем до недавнего времени им это делать было в чем-то легче, чем нашим соотечественникам. Сейчас система ужесточилась. Однако скандалы вокруг казахстанских детей, отданных за рубеж, продолжаются до сих пор. Не так давно весь мир узнал об убийстве в США усыновленных мальчиков  из приюта Щучинска.

А вот история Евгения Поляничко только набирает обороты. Житель Костаная уже восемь лет пытается вернуть в Казахстан своих детей, усыновленных американской семьей.

«Когда жена бросила детей, я несколько месяцев я сам их воспитывал, приходилось полдня не работать. Тогда я пошел в органы опеки, чтобы мне помогли. Там стали настаивать, что есть группа временного содержания, где дети могут быть до трех лет. Потом пообещали, что их оформят в садик. Я написал заявление. Но так как я юридически не являлся отцом, они позже заявили, что детей бросили, а документы подделаны.  Я каждый день бегал в Дом малютки «Дельфин», хотел забрать детей, все об этом знали. Но мне там все время говорили, что директора  Брагиной нет на месте.  В итоге моих детей молча отдали в международное усыновление, подождали  21 день, пока их оформят, и только потом Брагина появилась на работе и сказала: «А теперь делай, что хочешь», — описал свою драму Поляничко.

Городской и областной суды подтвердили, что усыновление было незаконным, но виновники лишь отделались выговором, а дети остались за рубежом, рассказывает мужчина.

Возвращаясь к обсуждаемому законопроекту, стоит отметить, что и Аружан Саин, и депутаты Сената Парламента РК, и представители министерства образования, отстаивая свои точки зрения, преследуют благие цели. Тем не менее, сравните две цифры: с 2006 года благодаря сайту usynovite.kz – прообразу открытой базы, о которой говорит Саин, 495 детей покинули детские дома, но около 30 тысяч все еще мечтают попасть в семью.