Жизнь человека порой раскалывается на «до» и «после». Потеряв зрение  будучи молодой девушкой, Касиет Омарова не стала сетовать на судьбу, а продолжала жить, наполняя особым смыслом  каждую минуту. О том, как она стала сотрудником министерства и не потеряла интерес к живописи, читайте в интервью для Today.kz.

— Каким вы были ребенком?

— Я родилась в семье инженера и педагога, детство мое прошло в Талдыкоргане. Я была любознательной девочкой, любила рисовать и проводить время в одиночестве. Да и сегодня предпочитаю тихие вечера шумным компаниям. В старших классах во мне проявились математические способности, хотя меня чаще можно было увидеть за творческим занятием, я мечтала стать мультипликатором. Однако в середине девяностых я выбрала самый лучший на тот момент факультет — экономический. Впоследствии мне не пришлось сожалеть о своем решении.

— Как вы потеряли зрение?

— Проблемы со зрением начались в 1995 году. Мне поставили тяжелый диагноз – «отслоение сетчатки», сделали несколько операций, и вроде бы ничего не предвещало беды, все произошло неожиданно. В одно утро я проснулась незрячей. После чего последовало еще несколько операций, но, к сожалению, нашим врачам не удалось вернуть мне зрение. Это случилось, когда мне было 23 года.

— У вас был период депрессии и апатии, когда вам казалось, что жизнь закончилась, и ничего не хотелось делать?

— Через депрессию, я думаю, проходит каждый человек, получивший инвалидность, особенно в зрелом возрасте. И у меня этот период, конечно, был. В такой момент помогают семья и друзья, сложно преодолеть это состояние в одиночку. Моя адаптация началась с книг. Сестра днями напролет читала мне самую разную литературу, среди которой были и детские сказки, их смысл я стала понимать иначе. Тогда я могла только слушать, прослушала целые тома книг. Вначале мне было стыдно появляться на улице, у меня были комплексы, также первые годы меня стеснялись сопровождать на улице мои помощницы. Я наблюдаю за динамикой уменьшения или искоренения подобных стереотипов в обществе, меньше стали грубить кондукторы и сотрудники управления социальной защиты населения. Раньше там всегда стоял ор (улыбается). К слову, то, что меня приняли на работу в госорганы, – это тоже своего рода победа нашего общества, потому что мой случай первый в Казахстане, когда человека с тяжелой степенью инвалидности приняли в центральный государственный орган.

— Как трагический поворот судьбы повлиял на вашу жизнь?

— Я стала экстравертом, но пустые беседы не поддерживаю. Коммуникабельность стала жизненной необходимостью, потому что мне часто приходится обращаться за помощью, отстаивать свои права и бороться за достойную жизнь. Я перестала придавать огромную значимость многим вещам, которые не заслуживают моего внимания. По статистике человеку, ставшему инвалидом, требуется около двух лет, чтобы снова воспринимать этот мир и себя в нем. Думаю, в моем случае понадобился именно такой отрезок времени.

— Как вы попали на госслужбу?

— Я работаю в Министерстве по инвестициям и развитию с февраля 2015 года в должности главного эксперта департамента индустрии и туризма. Я получила эту работу, пройдя конкурс, никаких особых привилегий у меня не было, поэтому я участвовала наравне со всеми здоровыми людьми: документы, тестирование, собеседование, знание законов и так далее. Единственное отличие – я заранее подала заявки на то, что мне необходимы особые технические условия для сдачи теста. Моя предыдущая работа была тесно связана с этим министерством. Наблюдать со стороны за стилем управления руководства этого государственного органа, а также его сотрудниками было интересно.

— Как ваша семья отнеслась к идее переезда в столицу?

— Я закончила магистратуру по специальности «Государственное управление».  Мне хотелось работать по специальности, что предполагало переезд в Астану, так как все центральные государственные органы расположены в столице, поэтому я начала активно следить за новыми вакансиями. Мои родители испытывали двойственные чувства: с одной стороны были рады моим успехам, с другой – очень волновались за меня, но в обоих случаях их эмоции были обусловлены простым родительским желанием видеть своего ребенка счастливым. В итоге мама отправилась со мной покорять северную столицу. Астана приняла нас сильным морозом, но, как выяснилось, холодно было только нам — коренные жители констатировали на редкость теплую зиму (смеется). Первое что поразило — климатические условия. Через какое-то время убедившись, что я достаточно адаптировалась на новом месте, мама вернулась в Алматы. А я, как среднестатистический житель Астаны, осталась жить на съемной квартире с новыми подругами.

— Вы по натуре карьерист?

— У меня есть профессиональный интерес, но это не самое важное в жизни. Если мне понадобится карьера для достижения моих жизненных целей, то я буду ее строить, но в целом я могу легко от нее отказаться.

— Когда вы начали заниматься творчеством?

— Творчеством я занимаюсь с детства. Я училась в художественной школе, помню свойства красок и пропорции их смешивания, чтобы получить тот или иной цвет. Когда я пишу свои картины, я будто снова начинаю видеть. У меня был долгий перерыв с тех пор, как я снова начала этим заниматься, потому что после потери зрения мне казалось это невозможным. Потребность творить, безусловно, не покидала меня, и через много лет я разработала для себя специальную технику, позволившую мне вернуться к живописи. Я выбираю такие жанры, которые совпадают с моими возможностями.

— Вы не пробовали продать свою картину?

— Есть и такой опыт (улыбается). Я продала несколько картин после какой-то выставки, но это вышло случайно. Я и сейчас этим вопросом серьезно не занимаюсь. Я не продаю свои картины, хотя замечу, что цены на картины достаточно высоки. Все-таки я экономист по специальности, могу посчитать себестоимость одной работы. Здесь также надо иметь уважение к собственному труду, ведь я не фабрика по производству картин. Что касается подарков, то некоторые мои работы ушли в дар моим друзьям в знак благодарности за их поддержку. Но самая огромная коллекция находится у родителей.

— Вы гражданин с активной жизненной позицией. Вас не обижает формулировка «человек с ограниченными возможностями»?

— Сейчас я уже нормально реагирую, когда меня называют инвалидом или человеком с ограниченными возможностями. Безусловно, эти слова носят не радостную окраску. Но с другой стороны надо быть объективным, ведь иначе нас не назовешь. Это определение используется и в законах. Также существует более корректное обращение – «человек с инвалидностью», хотя это всего лишь игра слов. Суть остается прежней. К тому же длинные формулировки не всегда удобно использовать.  Потеря зрения — большая психологическая травма, поначалу я не признавала свой новый социальный статус и в первый год отказывалась подавать документы на оформление инвалидности.

— Вам приходится испытывать дискриминацию со стороны общества в связи с инвалидностью?

— Предвзятое отношение людей всегда присутствует. Есть два выхода, чтобы избежать неприятных моментов: первое – спрятаться в четырех стенах дома и ничего не делать, второе – не обращать на это внимание и добиваться успехов. Но в большинстве случаев это понимающие и думающие люди, которые стараются пойти навстречу. Иногда нужно кое-что разъяснять, ведь не все знают, чем и как мне помочь, или, например, какие инструменты, вспомогательные средства требуются для моей работы. Порой возникают вопросы, наподобие этих: «Как вы будете работать?», «Как вы будете учиться?», «А зачем вам вообще это надо?» и так далее. Такое же мнение существует в сфере социального туризма, мол, зачем инвалидам и пенсионерам отдыхать, ведь они уже находятся на бессрочном отдыхе. В такие моменты приходится отстаивать интересы этой социальной группы людей, и самая сложная задача в этом вопросе – преодолеть стереотип.

— Какие сложности возникают у инвалида первой группы по зрению?

— В основном проблемы связаны с организационными вопросами. Мне кажется, с ними сталкиваются даже здоровые люди. Если в какой-то сфере работа не налажена, то это ощущает буквально каждый. Сложно перемещаться самостоятельно по городу, нужен сопровождающий. Сейчас в министерстве стараются адаптировать мое рабочее место, сделать доступными компьютерные программы и лифты. Когда этот вопрос будет решен, все станет почти идеально (улыбается). В любых ситуациях я могу положиться на своих друзей, но не злоупотребляю их вниманием. Будни инвалида, желающего вести активный образ жизни, беззаботными не назовешь. Инфраструктура той же столицы не достаточно приспособлена для свободного передвижения инвалидов, поэтому многие вещи попросту остаются для нас недоступными. Некоторые незрячие пешеходы приспособились к тому, что есть, в основном мужчины, для них прогулки с тростью – обычное явление. Все зависит от цели, кому-то важно быть самостоятельным в передвижении, а мне важнее быстро и безопасно добраться до места назначения.

— Какое самое позитивное впечатление вы испытывали с тех пор, как потеряли зрение?

— Пожалуй, это мои картины,  точнее процесс их создания. Когда я их пишу, время замирает, реальность растворяется в красках, меня наполняет радость, и я по-настоящему испытываю ощущение, называемое «здесь и сейчас». Мне нравится, когда зрители, видящие мои картины, проникаются настроением автора, заряжаются позитивом. Я получаю истинное удовольствие, если на выставках, глядя на мои работы, зрители улыбаются, делятся хорошими отзывами и даже вдохновляются. В такие моменты я чувствую, что делаю правильные вещи. В этом есть какая-то магия – мы обмениваемся теплом и добротой. Мне известна сила впечатлений, так как я сама изучала живопись. Я стараюсь избегать темных тонов и мрачных образов в своих картинах.

— О чем мечтаете?

— Я мечтаю в любое свободное время, и, поверьте, желаний у меня много. Например, я хочу написать все те картины, которые вертятся в моей голове и ждут воплощения. Поскольку я работаю на государственной службе, я мечтаю принести реальную пользу для нашей страны. Признаюсь, сфера туризма, которую я выбрала, также связана с моей мечтой путешествовать. К данному моменту я посетила восемь стран, надеюсь, что впереди меня ждут новые захватывающие поездки. Работая в сфере туризма, я стараюсь, чтобы такая возможность появилась у остальных. Для людей с ограниченными возможностями потребность в различных поездках, смене обстановки еще выше. И, наконец, кто не мечтает о счастливой семейной жизни?!

— Как вы познаете всю прелесть путешествий?

— Вы имеете в виду, как я получаю от этого удовольствие, ничего не видя? Каждое место, как и человек, имеет свое настроение, характер, запах, словом, особенную атмосферу. Например, смотреть на картину в музее – это одно, а фото этой картины на экране компьютера уже не вызывает таких ощущений. После потери зрения я стала более внимательно слушать и анализировать информацию.

— Вы считаете себя счастливым человеком?

— Да, безусловно! Я стараюсь быть счастливой. Если где-то чувствуешь какой-то дискомфорт, грусть и печаль, то можно найти причину и решить проблему. Быть счастливым – это нормальное состояние.

— Спасибо за беседу! Желаю творческих успехов и профессионального роста!

— Спасибо!

Автор: Гульмира Жумабек