Семья тюменских казахов рассказала о переезде и жизни за границей

Корреспондент атырауской интернет-газеты «Ак Жайык» Айжан Хамит побывала в гостях у казахской семьи Таскулиных, проживающих в Тюмени. Визит произошел еще осенью 2015 года в преддверии Курбан-айта. Однако рассказ о том, как живут казахи в России, издание опубликовало только сейчас.

«Хорошо помню тот момент, когда я зашла к бабушке моего друга Жаксылыка, который, собственно, и пригласил меня. Жаксылык сказал: «Бабушка наша говорит только по-казахски. Так что ты с ней говори по-казахски. Ты же им владеешь?». Я знала, что мой друг надо мной подтрунивал. Но бабушка этого не поняла: «Ойбай-ау, мына бала Қазақстаннан келіп отыр ғой, қазақша білмейді деп отырсың ба?». В тот момент мне стало нестерпимо стыдно, но я не рассказала ей, что в Казахстане есть такая проблема», — рассказывает журналистка.

По ее словам, Хадиша-апа оказалась веселой собеседницей, и через час общения она уже смеялась над шутками бабушки.

«Наша семья переехала в Россию из района Майбалык, что в Северо-Казахстанской области. Выехали мы в 1931-м. Это был год моего рождения. Начался голод, и люди массово покидали свои дома, потому что оставаться было невозможно. Уехали все, кто смог. К тому же начались коллективизация и борьба с кулачеством. Среди местного населения были и такие, кто писал доносы на своих же односельчан и родственников. Отец сильно переживал, что пришлось оставить свою сестренку, которая позднее погибла от голода. Он не мог вернуться в Казахстан — если бы вернулся, его бы больше не выпустили», — вспоминает Хадиша-апа.

Хадиша-апа. © azh.kz

По словам пожилой женщины, ее родители сначала осели в Омской области, а в Тюмень переехали намного позже: «Местные жители очень хорошо относились к нам. В массе своей это были такие же как мы простые люди, крестьяне. Мама рассказывала, что однажды к нам пришла соседка, а я была маленькой и постоянно плакала. Мама почти не говорила на русском. Соседка спрашивает: «Что это с ребенком?», а мама говорит: «Кушать хочет». Так русская соседка побежала и принесла еду для меня, хотя в те годы плохо жили все. А потом началась война».

Хадиша-апа говорит, что ее семья раньше часто ездила к родне в Петропавловск. «Однажды меня позвали в гости родственники, а заодно пригласили еще одного родственника со стороны жены. Он мне потом честно признался, что, когда шел сюда, все думал о том, что он очень плохо владеет русским языком, как он будет общаться со мной (смеется). Я и ответила ему: «Ағай (он старше меня на три года), вы, наверное, думаете, что мы тут покрестились и забыли свой язык?». Но мне кажется, что казахского в нас если не больше, то уж точно не меньше, чем в казахах Казахстана. Будь то свадьбы или поминки, мы сохранили свои традиции, и пусть даже нас за глаза называют «шоқынған қазақ», но мы стараемся придерживаться своих традиций и не терять язык. Люди моего поколения между собой все говорят по-казахски. Однако следующие поколения уже не сильны в родном языке. Вроде понимают, но общаться свободно не могут», — призналась бабушка.

«Мой муж Бименды, — продолжала собеседница издания, — родился в 1928-м, в тот год началась конфискация имущества его отца. Они жили в селе Айтуар, в СКО. Это была влиятельная и зажиточная семья. Отобрали все, что можно было. Когда его родители решили уезжать, они оставили включенной лампу в доме: боялись, что если увидят, что в окнах темно, то поймут, что хозяева сбежали, и организуют погоню. Пришлось все оставить. Поженились мы уже в 1952-м. После войны была разруха, но все равно вырастили 9 детей. Жениться казахам тут было несложно, так как на тот момент здесь жило огромное количество родов, переехавших из Казахстана. Сватались родители, выбирали на общих мероприятиях. Я сама из рода уак, мой муж из рода керей, а вообще тут много балта, кантай, самай (рода из ашамайлы-кереев)».

© azh.kz

После долгих уговоров Хадиша-апа согласилась рассказать немного и о голоде, который царил в 30-х годах. «Калкам, зачем тебе это знать, это страшные истории. Мы стараемся их не рассказывать. Например, тетя моя, когда бежала от голода, захватила свои украшения с драгоценными камнями. Золотые, ручной работы. Много лет спустя она рассказывала: «В тот момент я поняла, что золото ничего в жизни человека не значит, потому что пока мы добирались до России, никто не хотел мне продавать даже кусочка хлеба. Никому эти перстни оказались не нужны. Я поняла, что значит пословица «Алтын-күміс тас екен, арпа-бидай ас екен» («Злато-серебро — лишь камни, ячмень и пшеница — это еда»)», — поведала женщина.

«Другая тетка по материнской линии бежала позже, в 1937-м. Ее мужа арестовали. Казахи те года называли «үндемес», то есть «безмолвные». Все потому, что в то время молча приходили и забирали. Никто не объяснял за что, никто и не спрашивал. После того как ее мужа забрали, она поняла, что оставаться нельзя. Взяла своего единственного ребенка и ушла из аула. Шла она долго, а когда закончился провиант, она и ребенок совсем обессилели. Двухлетний малыш идти уже не мог, а нести его она тоже не могла. В какой-то момент она решила его оставить. Спрятала ребенка в кустах и пошла дальше. Через некоторое время она увидела на дороге горсть пшеницы. Видимо, пшеница рассыпалась из мешка. Она быстро собрала ее в тряпочку и пошла обратно. Пришла к сыну, размочила и начала кормить ею обессиленного малыша. Через некоторое время он был в состоянии идти, и они с матерью пошли дальше. По дороге она кормила его оставшейся пшеницей. Так они дошли до города. В Омске она устроилась на работу, вырастила сына, потомки которого до сих пор живут там», — продолжила Хадиша-апа.

Издание отмечает, что Таскулины — большая и дружная семья, члены которой обязательно навещают друг друга на праздниках: «Вечером поехали на празднование айта к младшим сыновьям Хадиши-апай. Так как родственников много, а айт в России не является официальным выходным днем, все празднование происходит следующим образом. Несколько семей объединяются и приглашают друг друга в гости. В каждом доме накрывается большой дастархан, иногда даже в день приходится посещать несколько домов».

© azh.kz

В конце статьи журналист призналась, что по дороге домой ее не покидало чувство сожаления. «Ведь тысячи таких же семей могли бы остаться в Казахстане, мы могли бы быть многочисленной нацией, которая не утратила связи со своей историей, культурой и языком. Если бы не эти трагические вехи в истории… Но у истории не бывает сослагательного наклонения», — рассуждает Айжан Хамит.